Он не захотел больше ни слушать меня, ни помогать мне писать выпускную работу. Упрекнул в том, что я целый год не появлялся на кафедре, а теперь, когда осталось 3 месяца до защиты, я возник из неоткуда и прошу его помощи. Старик был прав во всём. Я даже не спорил. К тому же, я сам выбрал его, как своего научного руководителя, потому что знал, что с ним шутки плохи, и что из-за страха перед его гневом, я буду вдалбливать в себя миллиарды гигабайт математической теории и не потрачу два года учёбы на магистратуре впустую. Я и вправду вдалбливал, но, по всей видимости, этого оказалось недостаточно. “Ок, обойдусь без твоей помощи, старик” - подумал я. “Я и не из такой задницы выбирался” - снова подумал я, но только не смог вспомнить хотя бы одну задницу, которая была бы больше чем нынешняя. Я вышел из кафедры преисполненный святым гневом. Через пол часа мне нужно было начинать занятие по математике на дому у моей ученицы. Пока я шёл быстрым шагом и дышал полной грудью, в мозг поступило слишком много кислорода, ибо в мыслях я захлёбывался слюной, доказывая самому себе, как все, весь мир и Галактика ошибаются на мой счёт. Не помню, какую тему мы разбирали на занятии с моей ученицей, но хочется думать, что это была тригонометрия. Потому что я люблю тригонометрию, а раньше ненавидел. Честно говоря, жизнь настолько ироничная штука, что я полюбил многое из того, что изначально ненавидел, и некоторых людей в том числе. Вечером я был уже дома, преисполненный всё той же решимостью написать самую мощную выпускную работу без помощи человека, который три тысячи раз был деканом математического факультета. Но тут случилось нечто, что я назову своей первой ОСОЗНАННОЙ точкой невозврата.